Отрече́ние Миха́ила Алекса́ндровича — условное название Акта об отказе от принятия престола Российской империи Великого князя Михаила Александровича и одно из ключевых событий Февральской революции, произошедшее 3 (16) марта 1917 года.

Событие, способствуя углублению революционных процессов, положило конец де-юре и де-факто монархическому правлению в России и прервало законную цепочку престолонаследия династии Романовых.

Ряд историков трактует его как необратимый отказ от прав на Российский престол великого князя, другие — как отложенное вступившим на престол императором Михаилом II право на царствование (в тексте манифеста дословно — «Принял я твёрдое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего…»).

Предыстория

Политическая ситуация в России к началу 1917 года

В конце 1916 года экономическая ситуация в Российской империи продолжала ухудшаться, обозначились продовольственные трудности. Это подогревало революционные настроения народных масс. В оппозиции к власти оказалось чуть ли не всё российское общество. В это же время в дворцовых кругах и среди лидеров политической оппозиции составлялись планы «дворцового переворота», в разработку и подготовку которых был вовлечён ряд армейских начальников^[1].

Николай II понимал, что реформы назрели, но полагал, что проводить какие-либо реформы до конца Великой войны не представляется возможным, что его подданные в своём большинстве понимают такую позицию и одобряют её и давал указания своему правительству действовать именно в таком направлении. Зная о противоправной деятельности части своего окружения и многих политических деятелей он, тем не менее, не считал возможным проводить масштабные репрессии против них во время войны с внешним врагом^[2].

Государственная дума под руководством влиятельного оппозиционного «Прогрессивного блока» шла на полную конфронтацию с царём и его правительством. Срок полномочий Думы заканчивался в 1917 году, предстоящие выборы не могли гарантировать думским лидерам попадания в Думу следующего созыва, а значит, их общественное положение и даже личная неприкосновенность были под вопросом. Эти обстоятельства подвигали думцев к решительным действиям^[3].

Многие родственники царской четы имели на неё личные обиды. Придворные круги, считая, что царь полностью попал под влияние своей супруги, действовавшей вопреки истинным интересам российской монархии, и обескураженные высылкой царём великих князей Дмитрия Павловича и Николая Михайловича в ответ на убийство Распутина, всё громче говорили о необходимости смены главы царствующего дома^[4].

И те, и другие, как один из вариантов смены власти, рассматривали вариант отречения Николая II в пользу своего малолетнего сына Алексея Николаевича, при регентстве его дяди — Михаила Александровича. Лидер Прогрессивного блока П. Н. Милюков вспоминал впоследствии об этом времени^[5]:

…мысль о дворцовом перевороте выдвигалась теперь на первый план; с нею приходилось считаться в первую очередь… Блок исходил из предположения, что при перевороте, так или иначе, Николай II будет устранён от престола. Блок соглашался на передачу власти монарха к законному наследнику Алексею и на регентство до его совершеннолетия — великому князю Михаилу Александровичу. Мягкий характер великого князя и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю.

— Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. М., 1990. С 244

Армия всё больше втягивалась в политику, причём часть командного состава во главе с обоими начальниками штаба Ставки Верховного Главнокомандующего М. В. Алексеевым и В. И. Гурко, поддавшись персональной агитации лидеров Прогрессивного блока, сочувственно относилась к идее дворцового переворота. По воспоминаниям А. И. Гучкова, М. В. Алексеев «…был настолько осведомлён, что делался косвенным участником» подготавливавшихся событий^[6].

Накануне в Петрограде

Февральская революция застала Михаила Александровича в Гатчине. В дни описываемых событий Михаил Александрович страдал обострением болезни язвы желудка. Документы свидетельствуют, что в дни Февральской революции он пытался спасти монархию, но не из-за желания самому занять престол^[8].

Утром 27 февраля (12 марта) 1917 года его по телефону вызвал в Петроград председатель Государственной думы М. В. Родзянко. Прибыв в Петроград, Михаил Александрович встретился в Мариинском дворце в кабинете Государственного секретаря с представителями образованного к тому моменту Временного комитета Государственной думы (ВКГД) во главе с М. В. Родзянко, которые начали убеждать великого князя, ввиду серьёзности момента и дабы пресечь надвигающуюся анархию, принять на себя диктаторские полномочия, отправить правительство в отставку, передать власть Государственной думе и просить царя о даровании ответственного министерства. По просьбе Михаила Александровича была организована встреча с председателем Совета Министров князем Голицыным, который фактически потвердил, что правительство не контролирует ситуацию, а сам он уже подал прошение об отставке^[9].

Другими словами думские лидеры уговаривали Михаила Александровича своими актами фактически узаконить государственный переворот. Великий князь такого предложения не принял. Около 21 часа им всё же удалось убедить великого князя принять на себя всю полноту власти в случае, если это окажется «совершенно неизбежным». На этом совещание с представителями думы завершилось, великий князь отправился в военное министерство для прямых переговоров с царём: он обещал представителям думы, что сообщит Николаю II о текущей ситуации в Петрограде и что «для немедленного успокоения принявшего крупные размеры движения — необходимо уволить весь совет министров и поручить образование нового министерства князю Львову как лицу, пользующемуся уважением в широких кругах». В 22 ½ часа Михаил Александрович связался по прямому проводу со Ставкой и попытался переговорить с Николаем II. Он попросил его уступить Думе, создав правительство народного доверия. Николай II ответил на это через М. В. Алексеева, что все перемены в составе правительства он откладывает до своего возвращения в Царское Село^[9].

Безуспешно попытавшись уехать в Гатчину (дороги из Петрограда уже были заблокированы), Михаил Александрович около 3 часов ночи приехал переночевать в Зимний дворец. Там он нашёл собранные в нём остатки верных правительству войск Петроградского гарнизона, перешедшие туда из Адмиралтейства, под командованием командующего войсками Петроградского округа С. С. Хабалова и военного министра М. А. Беляева. Прибытие великого князя произвело ободряющее действие на солдат и офицеров, которые решили, что тот «желает разделить с ними опасность». Михаил Алексанлдрович провёл совещание со старшими начальниками, в том числе с управляющим Зимним дворцом В. А. Комаровым, который настаивал на удалении войск из дворца, чтобы не подвергать его опасностям возможного боя с восставшими. В результате Михаил Александрович отказался возглавить отряд верных правительству войск и приказал войскам очистить Зимний дворец и вернуться обратно в Адмиралтейство^[7].

Этот эпизод был расценен рядом современников и последующих исследователей этих событий как иллюстрация нерешительности великого князя и доказательство того, что он был неспособен возглавить контрреволюционное движение и не имел способностей к государственному управлению вообще. Ведь, по мнению этих критиков, на этой стадии революции достаточно было кому-то из великих князей или решительных армейских начальников твёрдой рукою возглавить всё ещё верные законному правительству воинские части Петроградского гарнизона, как события могли иметь совершенно иной оборот^[10]. С другой стороны, исследователь В. Ф. Гладышев писал, что отказом возглавить верные правительству силы и приказом отвести их от Зимнего дворца Михаил Александрович предотвратил начало горячей фазы гражданской войны в России в дни февральской революции^[11].

Около 6 часов утра 28 февраля (13 марта) 1917 года Михаил Александрович покинул Зимний дворец и направился на квартиру князя М. С. Путятина на улице Миллионной, 12, где тайно и провёл последующие пять дней, поддерживая тесную связь с М. В. Родзянко. 1 (14) марта 1917 года Временный комитет Государственной думы для охраны великого князя направил на квартиру князей Путятиных караул от школы прапорщиков — двадцать юнкеров и пять офицеров^[12].

В журнале № 1 стенографических отчётов заседаний Временного правительства, сохранился текст, датированный 2 марта 1917 года (то есть до фактического отречения Николая II, по меньшей мере до того момента, как о решении Николая отречься от престола стало известно в Петрограде), в котором историк В. М. Хрусталёв обратил внимание на следующие строки^[13]:

Засим министр иностранных дел доложил, что Совет рабочих депутатов по вопросу о дальнейшей судьбе членов бывшей императорской фамилии высказался за необходимость выдворения их за пределы Российского государства… Временное правительство полагало, что распространять эту меру на всех членов семьи дома Романовых нет достаточных оснований, но что такая мера представляется совершенно необходимой и неотложной в отношении отказавшегося от престола бывшего императора Николая II, а также и по отношению к великому князю Михаилу Александровичу и их семьям. Что касается местопребывания этих лиц, то нет надобности настаивать на выдворении за пределы России и при желании их оставаться в нашем государстве необходимо лишь ограничить их местопребывание известными пределами,… как ограничить и возможность свободного их передвижения…

На основании этого историк сделал вывод, что, даже если предположить, что членам Временного правительства к моменту проведения данного заседания, уже было известно через генерала Рузского, о намерении Николая II отречься от престола, то относительно намерений следующих претендентов на престол — цесаревича Алексея и/или возможного регента Михаила Александровича — ещё вообще ничего не было известно. Таким образом, шансы других претендентов из династии Романовых на престол большинством членов Временного правительства уже не воспринимались всерьёз, а все последующие события, связанные с отречением Николая II и ведением переговоров с Михаилом Александровичем, историком были охарактеризованы как «фарс» — пришедшие к власти в результате Февральской революции думские деятели уже не собирались ни с кем ею делиться, а думали только о том, как подтвердить или создать видимость её легитимности^[14].

Отречение Николая II

В эти дни Михаил Александрович старался сделать так, чтобы все стороны мирно договорились между собой. Узнав о том, что М. В. Родзянко собрался выехать навстречу Николаю II и добиться у него «конституции и ответственного министерства», для чего он просит содействия Михаила Александровича, он поздно вечером 1 (14) марта 1917 года направил Николаю II телеграмму: «Забыв всё прошлое, прошу тебя пойти по новому пути, указанному народом. В эти тяжёлые дни, когда мы все, русские, так страдаем, я шлю тебе от всего сердца этот совет, диктуемый жизнью и моментом времени, как любящий брат и преданный русский человек». Хотя документально не установлено, что Михаил Александрович согласился на регентство, но именно с таким предложением к царю и выехали в Псков двое посланцев ВКГД — А. И. Гучков и В. В. Шульгин.^[15].

Около 15 часов 2 (15) марта 1917 года царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Сразу после этого, около 16 часов, он отправил телеграмму генералу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России, я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ»

Генерал А. С. Лукомский писал в своих воспоминаниях со слов Н. В. Рузского, что уже в последнюю минуту перед подписанием заготовленного посланцами Думы манифеста об отречении в пользу Алексея Николаевича, царь спросил А. И. Гучкова, сможет ли он проживать после отречения в Крыму. Гучков ответил отрицательно: Николаю придётся тотчас же уехать за границу, но при этом Алексей Николаевич при регенте Михаиле Александровиче должны будут оставаться в России. На что Николай II ответил, что для пользы родины он готов идти на какие угодно жертвы, но расстаться с сыном это выше его сил. После этого он поменял решение и решил отречься за себя и за наследника в пользу брата Михаила Александровича^[16].

Никто из присутствующих при отречении Николая II не поднимал вопроса о том, что оба варианта отречения (отречение в пользу Алексея Николаевича при регентстве Михаила Александровича и прямое отречение в пользу последнего) невозможны в силу того, что Михаил Александрович состоит в морганатическом браке^[17].

Отречение Николая II в пользу брата вызвало замешательство у лидеров революции. А. Ф. Керенский вспоминал, что ранним утром 3 (16) марта 1917 года, во время заседания членов Временного правительства и ВКГД, когда была зачитана телеграмма от Шульгина и Гучкова с информацией о том, что Николай II отрёкся в пользу Михаила Александровича, председательствующий М. В. Родзянко заявил, что вступление на престол последнего невозможно и ему никто не возразил. Последовали выступления в которых утверждалось, что Михаил «никогда не проявлял интереса к государственным делам, что он состоит в морганатическом браке с женщиной, известной своими политическими интригами, что в критический момент истории, когда он мог бы спасти положение, он проявил полное отсутствие воли и самостоятельности и так далее». Однако, по воспоминаниям Керенского, у него возникло ощущение, что то всё были просто отговорки, что присутствующие на совещании поняли, что «на этой стадии революции неприемлем любой новый Царь»^[18].

До принятия окончательного решения по этому поводу было решено во-первых не допустить опубликования акта отречения Николая II в пользу брата, во-вторых срочно организовать встречу с Михаилом Александровичем чтобы узнать его мнение и по возможности убедить его отказаться от принятия престола, а уже после этого опубликовать оба акта одновременно. М. В. Родзянко уехал в Военное министерство, чтобы связаться с генералом М. А. Алексеевым и запретить ему распространять акт Николая в Действующей армии до дальнейших распоряжений первого. Однако к этому моменту на некоторых участках фронта солдатам уже успели сообщить об отречении, и они стали присягать новому царю. Генералу Алексееву Родзянко объяснил своё распоряжение так: «С регентством Великого Князя и воцарением Наследника Цесаревича, быть может, и помирились бы, но кандидатура Великого Князя, как Императора, ни для кого не приемлема, и вероятна гражданская война». Затем, в 5 часов утра, Родзянко связался с генералом Рузским по прямому проводу и сказал ему: «Чрезвычайно важно, чтобы Манифест об отречении и передаче власти Великому Князю Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом». Распоряжения Родзянко обоими генералами были исполнены, извещение Армии об отречении Николая II в пользу брата было приостановлено^[18].

Ход совещания Михаила Александровича с лидерами Февраля

События, произошедшие 3 (16) марта 1917 года на квартире княгини Путятиной на улице Миллионной 12, известны по воспоминаниям ряда свидетелей: свои воспоминания оставили участники совещания А. Ф. Керенский, П. Н. Милюков, В. Д. Набоков, В. В. Шульгин, присяжный поверенный Н. Н. Иванов (основной автор «великокняжеского манифеста», находившийся в тот момент в квартире Путятиных); со слов участников совещания о его ходе письменные свидетельства оставили великий князь Андрей Владимирович (со слов М. А. Караулова), французский посол Морис Палеолог.

Проанализировав и сопоставив эти письменные свидетельства очевидцев и современников совещания, историк В. М. Хрусталёв попытался реконструировать ход этого исторического совещания. Судя по всему, суть событий можно вкратце описать так: 3 (16) марта 1917 года на квартире князя Путятина около 10 часов утра началось совещание по обсуждению вопроса, объявлять ли возложение на себя Михаилом Александровичем императорских обязанностей. Большинство участников совещания советовали великому князю императорскую власть не брать. Только П. Н. Милюков и присоединившийся к участникам совещания около полудня А. И. Гучков, убеждали Михаила Александровича принять всероссийский престол. Однако Михаил, находившийся под влиянием думских лидеров, после совещания, продлившегося около трёх часов, трезво оценив ситуацию в Петрограде, подписал акт своего условного отречения от престола до решения этого вопроса Учредительным собранием^[19].

События развивались следующим образом. А. Ф. Керенский, как и было условлено на совещании членов ВКГД и Временного правительства, разузнав телефон князей Путятиных и дождавшись 6 часов утра, позвонил к ним на квартиру и известил великого князя через его адъютанта, подошедшего к телефонному аппарату, что в связи с произошедшим отречением царя, члены Временного правительства намереваются вскоре прибыть к великому князю для обсуждения создавшегося положения и просят его до их приезда никакого решения не принимать. Адъютант обещал немедленно передать эту информацию. Великий князь сделал запись в своём дневнике^[20]:

3 марта 1917 года.
В 6 ч. утра мы были разбужены телеф(онным) звонком. Новый мин. юстиции Керенский мне передал, что Совет мин(истров) в полном его составе приедет ко мне через час. На самом деле они приехали только в 9 ½ ч.

Далее в дневнике оставлен пропуск, возможно, для дальнейших записей событий этого дня, но эти записи так и не были сделаны^[20].

Как развивались события на квартире князя Путятина в те несколько часов, которые прошли с момента звонка А. Ф. Керенского до прибытия туда членов революционного правительства, известно из воспоминаний присяжного поверенного Н. Н. Иванова. По его свидетельству великий князь переживал сильные волнения, осунулся, быстро ходил из комнаты в комнату, говорил сам и просил, что бы своим мнением с ним делились присутствующие. Основным желанием великого князя в это время было «нежелание брать верховную власть». Великий князь говорил, что никогда не хотел царствовать, не готовился к этому и потому не готов к такому повороту событий. Он согласится принять власть, только если ему все скажут, что его отказ повлечёт гибель страны. Под конец он несколько успокоился, очевидно приняв решение — «Один я не решу. Я решу вместе с этими господами» — сказал он, очевидно имея ввиду представителей новой власти^[21].

Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
3/III – 1917 г. Михаил.

Петроград.

А. Ф. Керенский приветствовал решение Михаила Александровича высокопарной фразой: «Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли». Историк В. М. Хрусталёв иронично указал, что уже 20 июля 1917 года Временное правительство лишило всех Романовых, в том числе и Михаила Александровича, избирательных прав на выборах в то самое Учредительное собрание, которому оно должно было «передать» тот самый «сосуд власти», который так «великодушно доверил» великий князь^[22].

Юридические аспекты Акта Михаила Александровича об отказе от принятия престола

Многие сторонники монархии считали манифест Михаила Александровича недействительным, утверждая, что процедура оформления подобного документа не была выполнена: Манифест Николая II был скреплён подписью министра Императорского Двора графом В. Б. Фредериксом, а манифест Михаила такой подписью скреплён не был, а значит по процедуре был недействителен. Это давало им повод требовать возврата в вопросе о передаче российского престола в исходное состояние^[23].

Последствия

См. также

Примечания