«Че́стный вор» — рассказ Фёдора Достоевского, опубликованный в 1848 году в четвёртом номере журнала «Отечественные записки» А. А. Краевского^[1].

История названия и написание рассказа

Впервые рассказ «Честный вор» был напечатан под следующим названием: «Рассказы бывалого человека. (Из записок неизвестного). I. Отставной. II. Честный вор». Существует предположение, что во второй половине 1847 — начале 1848 года Достоевским был задуман цикл рассказов от лица условного неизвестного повествователя. Этот рассказчик выступал либо как свидетель своих собственных событий (рассказ «Ёлка и свадьба»), либо как бытописатель чужой биографии («Рассказы бывалого человека»). Последние могли состоять из трёх рассказов и посвящены жизни Астафия Ивановича: «Отставной» — воспоминания о военной юности и Отечественной войне 1812 года; «Домовой» — ненаписанный рассказ о работе Астафия Ивановича на одной из петербургских фабрик; «Честный вор» о встрече героя с пропойцей Емелей^[2].

Образ неизвестного рассказчика психологически связан с образом фельетониста и «фланера-мечтателя» из «Петербургской летописи». Название «Честный вор» происходит от популярного водевиля Д. Т. Ленского 1829 года, хотя по содержанию с ним совершенно не связано. С. Д. Яновский в своих воспоминаниях информирует о том, что Астафий Иванович имел реальным прототипом отставного унтер-офицера Евстафия, служившего у Достоевских домашней прислугой, «имя которого Фёдор Михайлович отметил тёплым словом в одной из своих повестей». Другой персонаж — Емеля, — встречается ещё в первом произведении Достоевского — «Бедные люди». Макар Девушкин так о нём говорит: «чиновник, то есть был чиновник, а теперь уже не чиновник, потому что его от нас выключили. Он уж я и не знаю, что делает, как-то там мается»^[2].

Из мемуаров С. Д. Яновского следует, что летом 1847 года Достоевский был «занят сбором денег по подписке в пользу одного несчастного пропойцы, который, не имея на что выпить <…> ходит по дачам и предлагает себя посечься за деньги». Возможно, делают вывод комментаторы, этот эпизод каким-то образом мог быть связан с пьяницей Емелей. Несмотря на то, что Яновский в 1849 году по соображениям предосторожности уничтожил письмо Достоевского с этим сообщением, мемуарист утверждал, что описание этого события в письме писателя было верхом «совершенства в художественном отношении, в нём было столько гуманности, столько участия к бедному пропойце».

Достоевский типологизирует своего героя Астафия Ивановича: его портной не только отставной военный, а отставной из числа бывалых людей. Писатель следовал в этом образцу написания физиологических очерков середины 1840-х гг. В первоначальном варианте образ Астафия Ивановича производил впечатление максимально фактографичного персонажа. В тех эпизодах, где воспоминания забывчивого героя об его участии в военных событиях 1812 года отличались от общеизвестных описаний, Достоевский дополнял собственными подстрочными комментариями: «Ясное дело, что реляция Астафия Ивановича во многом не совсем справедлива. Надеемся, что читатели извинят наивность познаний его»^[1].

Критика

П. В. Анненков стал единственным критиком, откликнувшимся по горячим следам на выход нового произведения Достоевского. Общий тон его высказываний в статье 1849 года «Заметки о русской литературе прошлого года» был близок тону суждений В. Г. Белинского в годовых обзорах русской литературы 1846—1847 гг. По мнению Анненкова, идея рассказа заключалась в желании «открыть те стороны души, которые человек сохраняет на всяком месте и даже в сфере порока». Анненкова привлекла мысль «заставить говорить человека недалёкого, но которому превосходное сердце заменяет ум и образование». «Мы должны быть благодарны автору за подобную попытку восстановления (réhabilitation) человеческой природы». По мнению критика, эпизод «немого страдания бедного пьянчужки Емели» является одним из «действительно прекрасных мест в повести»^[2].

Критик отметил связь «Рассказов бывалого человека» с другими произведениями «натуральной школы».

Нам кажется, если мы не ошибаемся, что оба эти рассказа порождены успехом «Записок охотника» г. Тургенева. Но тут предстояла опасность, что читатели спросят, да не сидит ли этот бывалый человек постоянно где-нибудь за письменным столом в Петербурге. Вероятно, в предчувствии подобного вопроса со стороны своих читателей, автор прибавил к заглавию в скобках: «Из записок неизвестного», но внизу, однако ж, подписал большими буквами своё имя <…> маленькие хитрости, отзывающиеся наивной претензией.

— П. В. Анненков, «Заметки о русской литературе прошлого года», «Современник», 1849, январь, отд. III, стр. 4—5

Достоевский учёл замечания Анненкова при переиздании рассказа в 1860 году и значительно переработал его. Он убрал заглавие «Рассказы бывалого человека», а самостоятельные рассказы «Отставной» и «Честный вор» объединил в один: «Честный вор» (Из записок неизвестного). Объединение произошло за счёт сокращения большей части рассказа «Отставной». Была произведена значительная стилистическая правка. Ранний вариант рассказа «Честный вор» также лишился своего назидательного финала из-за замечания Анненкова: «В нём недостаёт главного: нравственного достоинства, так необходимого человеку, который повествует о собственном великодушии <…> Здесь уже чисто-начисто стоит сам автор»^[1].

Сюжет

Неизвестный рассказчик повествует о том, что его обычно сдержанная и молчаливая кухарка Аграфена настойчиво попросила как-то своего хозяина пустить в дом одного жильца из «бывалых людей»: отставного солдата Астафия Ивановича. Хозяин согласился, и вот однажды в отсутствие Аграфены и Астафия Ивановича, но в присутствие хозяина-рассказчика в дом проник вор и унёс хозяйскую бекешу. Узнав об этом, вернувшийся Астафий Иванович весьма огорчился и побежал вдогонку за жуликом, но, вернувшись с пустыми руками, рассказал историю о «честном воре», которая произошла за два года до этого с ним самим.

Астафий Иванович познакомился как-то в одной харчевне с бедолагой по имени Емельян Ильич. «Пьянчужка, потаскун и тунеядец» раньше был чиновником, но давно был уволен со службы за свои вредные привычки. Емеля не был буйным пропойцей, поэтому Астафий Иванович пожалел его и из жалости приютил у себя дома, кормил и поил его. Сам Астафий Иванович зарабатывал на жизнь портняжным ремеслом, Емеля же не имел никаких занятий вообще, а средства, добываемые неизвестным путём, тратил на пропой. Тогда Астафий Иванович решил приобщить Емелю к труду либо избавиться от него вообще. Но избавиться от Емели оказалось не так просто: не внимая вразумлениям, Емеля по-прежнему пил, а от трудных разговоров с Астафием Ивановичем уходил прочь.

Так продолжалось до тех пор, пока у Астафия Ивановича не произошла пропажа новых рейтузов, изготовленных на продажу. Самое простое, что могло прийти на ум Астафию Ивановичу — кража Емелей, — не укладывалась в его сознании. Настолько он был уверен в честности Емели, и настолько Емеля был обязан Астафию Ивановичу, чтобы переполнить последнюю чашу его терпения вульгарным воровством. На все расспросы о пропаже Емеля давал отрицательный ответ, но иного объяснения потери у Астафия Ивановича просто не находилось. После одного особенно проникновенного разговора с Астафием Ивановичем Емеля решил уйти из дома своего благодетеля, и вернулся только на пятый день после исчезновения.

Вернувшийся Емеля был совершенно нездоров, и вызванный к нему врач констатировал близкую кончину пьяницы. Чувствуя свою близкую смерть, Емеля, чтобы искупить свою вину за воровство, покаялся в своём грехе и завещал Астафию Ивановичу после своей смерти продать его старую ветхую шинель в уплату за краденные рейтузы. Таким образом, несмотря на то, что шинель Емели стоила сущие гроши, честность, в конце концов, возобладала в этом совершенно пропащем и ничтожном человеке.

Примечания

Ссылки

• «Честный вор»