Сучья война — жестокая борьба двух групп заключённых, осуждённых за уголовные преступления, происходившая в исправительно-трудовых учреждениях (ИТУ) СССР в 1946—1956 гг. В конфликте участвовали с одной стороны так называемые «суки» — осуждённые за уголовные преступления, терпимо относившиеся к администрации исправительного учреждения (как правило, участники Великой Отечественной войны) и пожелавшие «стать на путь исправления», а с другой стороны — «воры в законе», исповедовавшие старые правила, которые отрицали любое сотрудничество с органами власти. Впоследствии «сучья война» переросла в борьбу «законных» воров, то есть придерживающихся «классических» блатных правил, и воров, добровольно или по принуждению отказавшихся от их исполнения и, соответственно, примкнувших к «сукам».
Содержание |
«Воровской закон» запрещал ворам работать где-либо и малейшим образом сотрудничать с властями, включая и службу в армии. Воры, не участвовавшие в войне, считали, что бывшие на фронте воры, пойдя на сотрудничество с властью, предали блатные идеи, называли участвовавших в боях заключённых «автоматчиками», «военщиной» или «польскими ворами», объявив их по своему воровскому закону «суками». Отсюда и пошло название происшедших событий.
Лагерная администрация поначалу намечала использовать «сучью войну» для сокращения численности воров. С молчаливого одобрения начальства, попавшегося на идею «нового воровского закона», выдвинутую «суками», в исправительных учреждениях началась «междоусобная война». Воюющие группы преднамеренно размещались вместе, и администрация не сразу подавляла возникающие побоища.
«Суки» быстро поняли важность массированного давления и стали активно вербовать в свои ряды «законных» воров. «Уговоры» осуществлялись либо путём жестокого избиения одного вора несколькими суками («трюмиловка»), либо просто угрозой смерти, либо уловками, в которых могли участвовать и сотрудники исправительно-трудовых учреждений[1].
Если вор по собственной воле соглашался принять новый закон, он целовал нож и навсегда становился «ссученным». Этот переход мог быть и более прозаичен — если вор шёл на сотрудничество с режимом, нарушая тем самым закон, он становился сукой. В рассказе Шаламова приводится такой пример: «Вор идёт мимо вахты. Дежурный надзиратель кричит ему: „Эй, ударь, пожалуйста, в рельс…“. Если вор ударит в рельс…, он уже нарушил закон, „подсучился“». Спорные случаи обсуждались ворами на судах чести, именуемых правилками, где и решали, ссучился вор или нет.
Кровопролитие приняло такие размеры, что старые воры были вынуждены изменить свой кодекс, чтобы остаться в живых. После многочисленных дебатов они сошлись на исключении из правил: воры имели право становиться бригадирами и парикмахерами в исправительно-трудовых учреждениях. Бригадир мог тогда всегда прокормить несколько друзей одновременно. Парикмахеры имели доступ к острым предметам — бритвам и ножницам, являвшимся отличным преимуществом в случае драки.
В 1950-е, чтобы выжить, многие «воры в законе» на словах отказывались от «воровских традиций». Лагерная администрация поддерживала тех, которые заявляли об этом. Поначалу снижение количества воров было неправильно истолковано правоохранительными органами, как окончательное разрушение воровской общины, исчезновение воровских обычаев и кодекса.
Власти были настолько твёрдо уверены, что преступные вожаки («воры в законе») и их группы исчезли навсегда, что в 1960-е годы по существу прекратили всю работу в этой области. Однако не имелось никаких доказательств, что использовавшиеся государством меры были успешными. Социальные и экономические условия времени на деле поощряли увеличение преступности и сыграли важную роль для воров. Воры в законе устраивали особые встречи (сходки, правилки) в различных областях страны (например, в Москве в 1947 году, в Казани в 1955 году, в Краснодаре в 1956 году).
Сучья война.