Менгу-Тимур (в русских летописях — Мангутемир; ум. ок. 1282) — хан улуса Джучи (Золотой Орды) (1266—1282), ставшего при нём формально независимым от Монгольской империи. Сын Тукана, внук Бату, преемник Берке.

Жизнеописание

Во время его правления началось усиление власти темника Исы Ногая^[1]. Тестем Ногая был византийский император Михаил VIII, а сын Ногая Чика был женат на дочери куманского правителя Болгарии. Менгу-Тимур уговорил Ногая держать свои штаб-квартиры в Курске или Рыльске и занимать пост ордынского наместника (темника, воеводы-беклярбека) на Балканах.

Менгу-Тимур разрешил генуэзцам селиться в Кафе, вследствие чего оживилась Крымская торговля и увеличилось значение полуострова и его столицы Солхата.

В 1269 г. по просьбе новгородцев Менгу-Тимур прислал в Новгород войско для организации похода на ливонских рыцарей, причем одной военной демонстрации у Нарвы было достаточно для заключения мира «по всей воле новгородской»^[2]. В Никоновской летописи это было описано так: …князь велики Ярослав Ярославич, внук Всеволожа, посла к Володимерю собирати воинства, хотя ити на немци, а собрася сила многа, и великий баскак Володимерский Иаргаман и зять его Айдар со многими татары приидоша, и то слышавше немци устрашишася, и вострепетавше прислаша дары послы своя, и добиша челом на всеи воли его, и всех подариша, и великого баскака, и всех князей татарских и татар; зело бо бояхуся и имени Татарского. И тако всю волю сътворивше великого князя Ярослава Ярославича, и Наровы всея отступишася и полон весь возвратиша (ПСРЛ, т. X, стр. 147).

Примирение тверского князя Ярослава Ярославича с новгородцами также произошло с помощью послов Менгу-Тимура — об этом говорит «Договорная грамота Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем»^[3] от 1270 года: Се приехаша послы от Менгу Темеря цесаря / цря сажатъ Ярослава съ грамотою Чевгу и Баиши. ^{[4][5] [6]}

Также по его приказу был садистки казнён в 1270 году рязанский князь Роман Ольгович. Князь вступился за своих подданных и, согласно доносу, осуждал веру хана, поэтому должен был понести наказание в соответствии с религиозным законодательством Яссы — его заживо разняли по суставам.

В 1275 хан оказал поддержку галицкому князю Льву Даниловичу в боевых действиях против литовского князя Тройдена.

Продолжал политику своих предшественников по укреплению самостоятельности и повышению влияния улуса Джучи в составе Монгольской империи. По его указу была проведена перепись на Руси с целью упорядочения сбора дани. Правительство Менгу-Тимура предприняло меры, направленных на укрепление власти хана в улусе Джучи: остальные ханы не получали основных средств. Аппарат имперских чиновников, созданный для сбора дани с Золотой Орды и Руси, потерял свое значение. Теперь дань непосредственно поступала к самому хану. Русские, мордовские, марийские князья (и князья других народностей Золотой Орды) получили вместе с ярлыком финансовый реестр для сбора золотоордынской дани, которой облагались и жители Золотой Орды. Они делились на две категории: горожане (не участвующие в войнах), которые платили десять процентов от прибыли, и кочевники (пополнявшие войско) выплачивающие сотую часть прибыли^[7].

Менгу-Тимур начал чеканить монету со своей тамгой в городе Булгаре. Строились новые города: Аккерман (ныне Белгород-Днестровский), Килия (самый западный город Золотой Орды, находившийся в нескольких десятках километров от Чёрного моря), Тавань (в 40 км выше Херсона), Кырк-Ер (недалеко от Бахчисарая), Солдай (Судак), Азак (Азов), Сарайчик (в 60 км выше современного Гурьева), Искер (близ Тобольска) и другие. В годы правления Менгу-Тимура в Крыму была основана генуэзская колония Кафа.

При нём татары вместе с союзными русскими князьями совершили походы на Византию (около 1269—71), Литву (1274), Кавказ (1277).

Отношение к православной церкви

От имени Менгу-Тимура написан первый из дошедших до нас ярлыков от 1267 года об освобождении русской церкви от уплаты дани Золотой Орде. Это своего рода хартия неприкосновенности для церкви и духовенства Руси — в начале ярлыка было помещено имя Чингисхана, для пущего усиления документа. Надо заметить, что следуя заповедям Ясы Чингисхана, ханы и до Менгу-Тимура не включали русских настоятелей, монахов, священников и пономарей в число «сосчитанных» во время переписи (Лаврентьевская летопись). Теперь же в ярлыке были утверждены привилегии духовенства как широкой общественной группы, включая и членов семей; церковные и монастырские земельные угодья со всеми работающими там людьми не платили налога; и все «церковные люди» были освобождены от военной службы. Мусульманские купцы прекратили занимать должности налогосборщиков среди крестьян и оскорбление (клевета, поношение) православной религии (в том числе со стороны мусульман) каралось смертью. Ордынским чиновникам запрещалось под страхом смерти забирать церковные земли, требовать выполнения какой‑либо службы от церковных людей.

За дарованные привилегии от русских священников и монахов требовали молить Бога за Менгу-Тимура, его семью и наследников. Особо подчеркивалось, что их молитвы и благословения должны быть ревностными и искренними. А если кто-то из священнослужителей будет молиться с затаенной мыслью, то он совершит грех (Перевод ярлыка Менгу-Тимура русской церкви на древнерусский язык в книгах: Григорьев, Ярлыки, cc. 124—126; Приселков, Ярлыки, cc. 94-98.) Можно предположить, что текст ярлыка был составлен совместно Менгу-Тимуром (или его главным монгольским секретарем) и епископом Сарая Митрофаном, представлявшим русское духовенство. А если так, то моральная санкция против неискренней молитвы, должно быть, была сформулирована этим епископом.

Благодаря этому ярлыку, а также ряду последующих, русское духовенство составляло привилегированную группу, и именно этим была заложена основа церковного богатства. Об этой странице в истории РПЦ было хорошо известно образованным людям XIX века, например поэту А. С. Пушкину, который в своём письме к П. Я. Чаадаеву писал: Духовенство, пощаженное удивительной сметливостью татар, одно — в течение двух мрачных столетий — питало бледные искры византийской образованности.^[8]

При хане епископ Афиноген из Сарая был назначен главой татарской (Волжско-булгарской) делегации, направленной в Константинополь, то есть фактически он стал послом Золотой Орды. Известно правило тех времен, что если член правящей династии Орды становился православным христианином, то он не терял свои права и собственность.

Отношения Мангу-Темира с русскими князьями были относительно хорошими именно из-за его положительного отношения к православной религии. Эта веротерпимость была прописана в Ясах Чингисхана: Чингис Хан не повиновался никакой вере и не следовал никакому исповеданию, то уклонялся он от изуверства и от предпочтения одной религии другой, и от превозношения одних над другими.^[9], чему должны были следовать все правители монголов, но не все следовали, особенно после принятия ислама в Орде. Но сам хан Менгу-Тимур был последователем традиционной монгольской религии и поэтому смог сбалансировать религиозную политику Золотой Орды.

Примечания